Mirai Nikki

Ещё пара артиков по Мираям:3

---

Starry Sky

Сидя на крыше школы, Юкки наблюдал, как постепенно тускнеющие лучи заходящего солнца исчезают с улиц города. Воздух становился прохладным, а на розовато-оранжевом небе уже появились слабо мерцающие звёзды. Занятия давно закончились, но возвращаться домой не хотелось. Он боялся, что снова случиться, что-то плохое, что он опять узнает о смерти близкого человека, или снова придётся бороться за собственную жизнь. Казалось, что если он останется на этой крыше, то больше ничего не произойдёт, закончатся все эти бессмысленные убийства, и всё снова станет как раньше. На улице стало совсем холодно и темно, было видно, как вдалеке зажигаются огни в окнах и уличные фонари. Подтянув колени к груди и обхватив их руками, Юкки понимал, что не может провести здесь всю ночь, и рано или поздно придётся идти домой, но чем темнее становилось вокруг, тем меньше хотелось вставать с места. Он уже совсем замерз и так и не решил, что же ему делать, как вдруг дверь позади него тихо приоткрылась. Вздрогнув Юкки резко обернулся.
- Успокойся, это всего лишь я.
Услышав знакомый спокойный голос Акисе Юкки облегченно вздохнул.
- Что ты тут делаешь как поздно, Юкитеру? – спросил Акисе, подходя ближе.
-Я...просто – замялся Юкки – а ты сам то что тут делаешь?
- Я просто решил прогуляться перед сном, а, проходя мимо твоего дома, заметил, что свет в окнах не горит, и мне стало интересно, где же ты можешь быть в такое позднее время.
Юкки очень хотелось спросить, как Акисе смог его найти, но он был слишком рад тому, что теперь не нужно одному сидеть в этой темноте. Хорошо, что ещё остались друзья, которые могут помочь ему, но ведь в любой момент ещё кто-то из них может и в этом может оказаться виноват сам Юкки. Подумав об этом, он опустил голову на поджатые колени и зажмурился, сдерживая слёзы.
- Что случилось? - мягко спросил Акисе, накрывая дрожащие плечи Юкки своей курткой.
- Почему все мои друзья умирают? Ведь я это я во всем виноват, я просто хотел завести друзей и жить как все нормальные люди. Почему это со мной случилось? - тихо проговорил Юкки, глядя на Акисе большими блестящими от слез глазами.
Улыбнувшись, Акисе присел рядом, подняв голову и поднимая глаза к небу.
- Каждого из нас в жизни ждут испытания, и ты должен быть смелым, чтобы преодолеть свои. Обещаю, что буду рядом с тобой, когда тебе это будет нужно, ведь мы же друзья... Посмотри, как красиво, а вот эти три звезды особенно яркие.
Акисе указал на небольшое созвездие над горизонтом, за которым недавно скрылся пылающий красный диск солнца. Юкки поднял глаза, окинув взглядом бесконечный купол черного неба, и впервые за долгое время почувствовал необъяснимое спокойствие внутри. Ему больше не было холодно, а голос Акисе заставлял забыть обо всех проблемах. Вдруг внимание его привлекла маленькая светящаяся полоса, на мгновение блеснувшая в небе.
- Смотри, Акисе, падающая звезда! – крикнул Юкки, совершенно забыв, где они находятся, но тут же огляделся, прикрыв рот рукой.
- Загадал желание? – смеясь, спросил Акисе.
- Не успел...- огорчённо ответил Юкки.
- А чего бы ты сейчас хотел?
- Не знаю – задумался он – мне так не хочется идти домой, здесь так красиво... побудь со мной ещё немного – добавил Юкки, немного покраснев.
- Я буду с тобой сколько ты захочешь - тихо ответил Акисе улыбаясь.
Юкки почувствовал, как от этих слов сильнее забилось сердце. Какое-то необъяснимо теплое чувство разливалось по всему телу. Акисе сидел далеко от него, и, опираясь на руки, всё еще смотрел на небо, и Юкки вдруг очень захотелось придвинуться ближе, прижаться к нему, но он не решался этого сделать. Заметив, что Юкки смотрит на пространство между ними, Акисе сел ближе, притягивая смущенного Юкки к себе, обнимая за плечи.
Подняв голову, Юкки почувствовал, как губы Акисе коснулись его щеки. Ему не хотелось, чтобы эта ночь заканчивалась, ведь впервые за долгое время Юкки чувствовал себя в безопасности. Закрыв глаза, он немного подался вперёд, позволяя Акисе снова поцеловать себя, каждый раз задерживая дыхание. Почувствовав поцелуй на своих губах Юкки вздрогнул но, всё же, сдерживая дрожь, ответил на него. Это приятное теплое ощущение волнами разливалось по телу, согревая изнутри. Ему всё еще не верилось, что это происходит с ним на самом деле. Движения Акисе были уверенными, а поцелуи становились все настойчивее, заставляя Юкки поддаться им.
Боясь, что всё может зайти слишком далеко, да ещё и в таком неподходящем месте, Акисе мягко произнёс:
- Юкки, уже совсем поздно, мы не можем провести здесь всю ночь.
- Но... я... – прошептал Юкки, понимая, что не хочет, чтобы всё вот так закончилось.
- Я помню – улыбнулся Акисе – помню, что ты не хочешь возвращаться домой. Просто здесь уже слишком холодно, а к утру ещё и выпадет роса, тогда мы совсем замерзнем.
Поднявшись, он протянул Юкки руку, помогая тому встать. Прижав его к себе за талию Акисе добавил:
- Я буду с тобой столько, сколько ты этого захочешь, помнишь? Хочешь, оставайся сегодня у меня. Не на улице же ночевать.
Юкки улыбнулся, и, держась за руки, они вместе спустились со школьной крыши, направившись по темной улице, освещённой тусклым светом уличных фонарей.
Идти вместе с Акисе было не так страшно, но всё же Юкки не покидало ощущение какой-то непонятной опасности, и от этого он ещё крепче сжимал его руку. Вдруг от всех мыслей Юкитеру отвлекла большая капля, упавшая ему прямо на нос. Подняв голову, мальчики увидели, что небо затянулось темными облаками. На слабо освещённом асфальте, стали появляться темные пятнышки, их становилось всё больше и больше, и за несколько секунд слабый дождик превратился в сильный ливень.
- Бежим! – крикнул Акисе, потянув Юкки за собой.
Они бежали, не замечая ничего вокруг и только чувствуя, как намокшая одежда постепенно прилипает к телу. Наконец они свернули во двор маленького дома и, забежав на крыльцо, Акисе поспешно отпер дверь.
Войдя, они без сил опустились на пол, тяжело дыша, но, посмотрев друг на друга громко рассмеялись.
- Зато идти было не страшно, да, Юкитеру? - спросил Акисе.
Юкки лишь кивнул, не в силах отдышаться от бега и перестать смеяться.
Акисе поднялся с пола.
- Пойдём, надо высушить одежду и достать полотенца.

_
Повесив Юкки на шею мягкое полотенце, Акисе вытер капельки дождя с его щёк. Сидя на кровати в его спальне они ещё долго смотрели, как по стёклам струятся потоки неутихающего дождя. В комнате было так светло и тепло, что Юкки совсем забыл о страхах, еще недавно тревоживших его.
- Акисе, спасибо тебе. – Улыбнулся он.
Вместо ответа Акисе лишь легко поцеловал Юкки в лоб, снова заставляя его смутиться.
- Я люблю тебя, Юкитеру-кун – спокойно сказал он.
- Акисе... я – Юкки почувствовал, что краснеет, и отвел глаза.
Акисе лишь улыбнулся, снова мягко целуя его. Затем его губы скользнули ниже, касаясь шеи и целуя ключицы. Юкки зажмурился, обхватив руками шею Акисе. Каждое прикосновение было ласковым и уже не заставляло Юкки вздрагивать. Казалось, всё его тело теперь слушается Акисе и прогибается под его руками. Его губы опускаются всё ниже, а руки освобождают бёдра Юкки от повязанного на них полотенца. Откинувшись на подушку и крепко вцепившись в неё пальцами, Юкки старательно сдерживает тихий стон. От непривычных приятных ощущений снова сбивается дыхание.
- Приятно, Юкитеру?
В ответ он может только выдохнуть имя Акисе, и по этому ответу тот понимает, что Юкки позволяет ему продолжать. Голова начинает кружиться, и Юкки уже всё равно насколько всё это может быть не правильно, ему просто хочется, чтобы Акисе не останавливался, и ему начинает казаться, что влюблён в него, а всё остальное становится совершенно неважным.
- Ты уверен, что хочешь продолжить? – тихо спросил Акисе, заставляя Юкки сказать то, что его так смущало.
- Да... Акисе... не останавливайся – смущенно проговорил он.
Такой ответ Акисе вполне устроил, и кончик его языка скользнул вдоль дрожащего члена Юкитеру, заставляя его напрягаться. Закусив губу, Юкки изо всех сил старался заставить себя не кричать.
- Расслабься, Юкки. Перестань сдерживаться и ты почувствуешь, насколько это приятно...
Послушавшись Акисе, Юкки позволил стонам сорваться с его губ. Невольно они становились громче, а бёдра двигались навстречу теплым прикосновениям.
Проведя языком по животу Юкки, Акисе снова прильнул к его губам, чувствуя, как быстро колотится сердце в его груди. Слабо потянув за край полотенца, повязанного на поясе Акисе и заставляя его упасть, Юкки тем самым позволял ему делать всё, что тому захочется.
Чуть приподняв бедра и подавшись вперёд, Юкки почувствовал, как внутри разливается горячее немного болезненное ощущение, которое с каждым движением Акисе становилось все приятнее, и вскоре боль совсем исчезла.
- Юкитеру....
Тяжело дыша, Акисе сжимал ладонь Юкки в своей, продолжая медленно двигаться, стараясь не сделать ему больно. Постепенно его движение становились увереннее и быстрее, дыхание всё чаще, а стоны Юкки всё громче. Для них перестал существовать весь мир, остались только они двое, растворившиеся в невероятных ощущениях.
- Акисе, я больше не могу... - прошептал Юкки, тяжело дыша.
В тот же момент он почувствовал, как что-то горячее заставляет всё внутри дрожать, и наслаждение накрывает всё тело. Не в силах ответить Акисе лишь ещё раз поцеловал его и прижал к себе. Они оба не заметили, как заснули под шум всё ещё не затихшего дождя.

_

Акисе проснулся от того, что первые лучи восходящего солнца светили в лицо. На козырьке крыши переливались в ярком свете несколько капель ночного дождя. Юкки ещё спал, положив голову ему на плечо. Аккуратно встав с постели, так, чтобы не разбудить его, Акисе спустился вниз, как всегда поставив вариться крепкий утренний кофе. Услышав тихий, но отчетливый стук в дверь, Акисе, накинув рубашку, открыл её. На пороге стояла Юно, в одной руке она сжимала телефон с дневником Амано Юкитеру, а в другой нож для разделки мяса.

---

Фанфик, написанный любимому брату.

Время близилось к полуночи, а Зик так и не появился, хоть и обещал. Сидя на краю постели, притянув колени к груди, Йо пытался понять, почему же ему так хочется увидеть брата. Ведь Зик никогда ни во что его не ставил, не признавал равным себе, видел в нём всего лишь маленького ребёнка, но без него Йо почему-то всегда чувствовал себя немного одиноким, как будто не хватало какой-то очень важной детали. Ему хотелось снова почувствовать на себе этот уверенный взгляд, который, казалось, видит всё, о чём он никогда и никому не рассказывал. Хотелось услышать спокойный мягкий голос, согревающий что-то внутри. Они не виделись уже целую вечность, но сегодня был особенный день, день, когда Йо наконец сдал все экзамены и теперь мог бы доказать, что ни в чём не уступает брату.
За окном снег мягкими хлопьями опускался с холодного, затянутого облаками неба, вырисовывая на чёрной земле причудливые узоры, и спустя пару мгновений исчезал, превращаясь в маленькие капельки. «Он не придёт... его никогда не было рядом... чего я жду? Что я хочу услышать от него?» Оставив все сомнения, Йо закрыл глаза и откинулся на подушку. Он никак не мог понять, почему же так скучает по Зику, почему так хочет, чтобы он пришёл. Были лишь несколько воспоминаний, которые он никак не мог забыть, и то обещание. Зик обещал вернуться, как только Йо докажет, что способен превзойти старшего брата.
Затушив свет, Йо уткнулся лицом в подушку, стараясь прогнать из головы все мысли о брате и хоть немного поспать. Включая музыку и плотнее прижимая к ушам оранжевые наушники, он услышал едва различимый звук открывающейся двери. Йо резко вскочил и повернувшись увидел хорошо знакомое лицо. Карие глаза, точь в точь как у самого Йо, смотрели на него всё с той же надменностью.
- Да ты, как я посмотрю, совсем не ждёшь меня... - ухмыльнулся Зик, оглядывая комнату брата – а здесь ничего не изменилось с нашей последней встречи.
- Ждать тебя? С чего бы это?
«Он как всегда появился неожиданно, как будто дожидался того момента, когда я больше не захочу его видеть... Но он не забыл. Он помнит, как этот день важен для меня»
Ничего не ответив Зик сел на кровать рядом с братом. Пытаясь сказать что-то типа «быстро слезь в моей постели, ты мне её всю сейчас песком засыпаешь!» Йо смог выдавить только – «Почему так поздно?», но поняв, что этим самым показал, что всё таки ждал брата, отвел глаза, а когда он снова поднял их, опять столкнулся с этим проницательным понимающим взглядом, как будто говорящим «ну скажи это, скажи, что скучал по мне».
- Как экзамены? – поинтересовался Зик наигранно заботливым тоном.
- Всё в порядке, все зачёты. - Отрезал Йо. Ему ужасно хотелось добавить, что теперь то брат не имеет права так недооценивать его. Но боясь сказать что-то лишнее, предпочёл промолчать, ведь он всегда ненавидел, когда случайно подтверждал своими словами то, что Зик казалось и без того может прочитать у него в глазах.
- Я горжусь тобой. Правда горжусь... Таких слов Йо совсем не ожидал услышать. Но большей неожиданностью для него стало то, что случилось мгновением позже.
Прижав брата к тебе, Зик мягко коснулся губами его лба. Йо почувствовал, как сильно забилось сердце, а по плечам побежали мурашки. Не в силах сказать ни слова, он крепко сжал ладонями колени, стараясь не выдать, что они дрожат.
«Что это только что было? Если это шутка такая, то она очень глупая... но... раньше он никогда так не делал...»
- Я останусь у тебя – спокойно заявил Зик, развалившись на кровати.
- Ч-чего?
- Ты что, решил выгнать меня на улицу зимой посреди ночи?
Йо взглянул на брата, на губах которого виднелась еле заметная улыбка. Он лежал, прикрыв глаза, а его длинные волосы разметались по подушке, струясь по плечам. Казалось, что всё это происходит не на самом деле. Такого просто не может происходить. Брата и раньше невозможно было понять, а теперь это...
- Нет... оставайся.
- Ну вот и отлично. Зик распахнул глаза и теперь наблюдал, как брат неумело пытается скрыть своё смущение – Ты что, боишься меня?
- С какой это стати мне тебя бояться? – буркнул Йо.
- Ну ложись спать тогда. Зик подвинулся, оставляя брату половину одеяла.
Теперь мыслей в голове Йо стало ещё больше, ему просто не верилось, что это его брат. Раньше он никогда не вёл себя так странно. Повернувшись к Зику спиной, он зажмурился, стараясь ни о чём не думать. Но чем дольше он пытался выбросить эти мысли из головы, тем сильнее ему хотелось знать ответ. Хотя он даже не знал, какой вопрос он хочет задать.
- Зик...
- По тому, что я люблю тебя.
В голове больше не осталось ни одной мысли, Йо слышал только биение своего сердца. «Нет, что бы он не говорил, я не стану ему верить. Он просто издевается надо мной! Но мне всегда хотелось услышать от него именно это, а не те надменные замечания, что я всегда получал. Не выдержав, Йо повернулся к брату и почти закричал.
- Так почему тогда ты всё время уходил? Почему тебя никогда не было рядом?!
Взглянув на него Зик улыбнулся.
- Посмотри, каким ты стал сильным. Я всегда раздражал тебя, и ты вечно старался превзойти меня, стать ещё сильнее. И ты наконец-то добился этого, разве ты сам этого не видишь? Думаешь, мне самому так хотелось? Мне просто приходилось убегать, заставляя тебя гнаться за мной и двигаться вперёд...
- Но зачем?
-Потому, что я хотел, что бы ты стал сильным.
Неожиданно этот ответ показался Йо невероятно очевидным, за одно мгновение нашлось объяснение всем поступкам старшего брата за последние несколько лет. Это казалось невозможно, но в то же время так просто.
Видя в глазах брата недоверие, Зик придвинулся ближе и одной рукой прижал голову Йо к своей груди, ероша его волосы.
- Не трогай меня! Плечи Йо дрожали, зажмуривая глаза он старался не дать слезам появиться на них.
- Отпустить? Не громко спросил Зик, всё так же спокойно, словно наперёд знал ответ.
- Нет. Йо почувствовал, что сдался. Сжимая в руке край рубашки брата, он уткнулся носом в его плечо, стараясь спрятать проступившие слёзы.
Несколько минут они лежали молча. Йо пытался ничем не выдать, насколько глубоко слова брата проникли в сердце, а Зик лишь молча улыбался, проводя по его мягким волосам.
- У меня рубашка промокла – усмехнулся Зик, приподнимая лицо брата за подбородок и заглядывая в блестящие от слёз глаза.
Отрицать что-то уже не было никакого смысла, и Йо лишь попытался улыбнуться.
- Ну и что это такое? Я так долго тебя не видел, а ты плачешь от разговора со мной?
Зик коснулся губами пылающей щеки младшего брата, стирая с неё мокрую дорожку. Закусив губу, он отвёл взгляд и прошептал
- Прости меня...
«Неужели Зик правда просит прощения за всё что было. Ведь все эти поступки были частью его самого, неужели он извиняется за них?» Пытаясь наконец перестать молчать, Йо тихо спросил – За что же?
Притянув брата к себе, Зик на этот раз прикоснулся к его губам своими. Йо почувствовал, как начинают гореть щеки, а по телу дрожащими волнами расходится тепло. Мягкие поцелуи становились всё настойчивее, от чего сильно колотилось сердце и сбивалось дыхание. Аккуратно раздвинув дрожащие губы и скользнув между ними кончиком языка, Зик медленно рисовал необычные узоры во рту младшего брата, заставляя его вздрагивать при каждом движении.
« Это так тепло... и совсем не страшно» - подулал Йо, чувствуя как тело поддаётся рукам старшего брата.
Разорвав поцелуй Зик снова улыбнулся.
- За то, что твой первый поцелуй был с братом.
- Какой же ты придурок! – возмутился её, отворачиваясь от брата.
«Хочу почувствовать это снова... он дразнит меня, провоцирует... почему он всегда знает, о чём я думаю»
- Да, я придурок, который оставил брата, которого любит, а сейчас пытается почувствовать, то, что потерял за все эти годы...
Обняв брата со спины, Зик опустил голову ему на плечо.
- Больше никогда... слышишь, никогда не смей уходить...- с этими словами Йо снова повернулся к старшему брату.
- Обещаю – улыбнулся Зик – иди ка сюда...
Он притянул Йо за талию, заставляя сесть к себе на колени.
- Перестань, ну что ты делаешь?! – тихо запротестовал Йо, не замечая, как невольно обнимает шею брата. Ничего не ответив, Зик расстегнул несколько пуговиц на его рубашке, покрывая шею брата невесомыми поцелуями. Опустив расстёгнутый ворот, он оставлял тонкие влажные дорожки, ведущие от плеч к ключицам.
Голова немного кружилась, а в бёдрах ощущалась необъяснимая слабость. Больше не хотелось останавливаться, хотелось, что бы эти ощущения продолжались бесконечно.
Губы Зика скользнули ниже, целуя мягкую кожу на груди брата. Он расстегнул оставшиеся пуговицы на рубашке, мягко опуская брата на подушку и оставляя следы поцелуев на животе, вздрагивающем от быстрых и коротких вдохов. Опустившись до брюк, Зик поднял голову, вопросительно взглянув на брата. Страх внутри Йо почти полностью поглощало смущение, и он лишь зажмурил глаза.
Расстегнув молнию брюк, Зик бережно стянул их со сжатых бёдер младшего брата. По спине Йо пробежал холодок, когда рука брата скользнула под резинку трусов. Никто и никогда раньше так к нему не прикасался. Невозможно было описать это чувство приятного напряжения, когда его касались пальцы Зика. С каждым плавным движением вверх и вниз напряжение всё усиливалось. Наконец брат аккуратно стянул его бельё свободной рукой и улыбнулся
- Да ты вырос...
Густо покраснев, Йо не мог подобрать ни одного слова в ответ, лишь крепче сжал колени.
- Не мешай мне... велел Зик, снова разводя их в стороны и целуя его бедра. Дойдя до внутренней стороны, он поднял глаза на маленького брата и легонько коснулся языком его возбуждённого члена, наблюдая за его реакцией. С горячих губ Йо сорвался еле слышный стон. Запрокинув голову и тяжело дыша, он чувствовал, как язык брата то поворачивается по кругу, то скользит от кончика до самого основания. Бёдра невольно начинают двигаться навстречу ласковым прикосновениям, а стоны становятся всё громче, и их уже невозможно контролировать. Йо ловит себя на мысли, что ему хочется почувствовать брата ещё ближе, ещё больше, а Зик как всегда видит это желание в его глазах.
- Не хочу делать тебе больно... никогда больше... - тихо сказал Зик, продолжая нежно целовать брата.
Йо притянул его к себе за воротник рубашки и, не ожидав такой смелости от себя самого, прошептал, стараясь подавить стоны.
- Я хочу его почувствовать, хочу быть ещё ближе к тебе, я....
Поцелуем Зик заставил брата замолчать. Чуть приподняв его бёдра, он расстегнул брюки и очень осторожно, продвигаясь с каждым толчком всего на пару сантиметров, начал мягко входить, держа руку брата в своей. Чувствуя, как всё внутри невыносимо сильно растягивается, Йо лишь сильнее сжимал теплую ладонь. Боль была терпимой, тяжелее было просто осознать, что он делает это со своим старшим братом. Болезненное чувство постепенно стихает, и когда Зик начинает плавно двигаться внутри него, его сменяет новое, неописуемо теплое ощущение, завтавляющее всё внутри пульсировать от удовольствия. Всё это кажется Йо сном. Два силуэта, освещённые холодно-белым лунным светом, казалось, сливаются воедино. Тело покрывается потом, от разливающихся по нему невероятно приятных ощущений. Горячее дыхание брата согревает шею, а собственные стоны, кажутся ему чужими. Движения Зика становятся быстрее, заставляя брата все громче повторять его имя. Карие глаза по-прежнему смотрят прямо в душу, но теперь там больше нечего прятать. Связанные чем-то большим, чем кровные узы, братья не думают ни о чём, ощущая, как что-то невидимое тесно оплетает их тела и притягивает друг к другу.
- Я не могу больше...- сжимая в кулаках простыни, выдыхает Йо.
- Потерпи ещё немного....
Подавив стон, Зик бес сил опускает голову на грудь брата. Ощущение, как что-то теплое заполняет его внутри, разливается по всему телу Йо. Последний громкий стон разрывает ночную тишину, и пульсирующее чувство в области бедер расслабляет каждую мышцу. Тяжело дыша, Зик снова целует младшего брата в лоб.
- Я люблю тебя. – Зик устало опускается на подушку, прижимая к себе брата.
Веки Йо становятся невероятно тяжелыми, и через пару мгновений его окутывает сон.
Проснувшись от яркого света, бившего в глаза, Йо резко садится на кровати, не обнаружив брата рядом. Тело ещё немного побаливает, тем самым напоминая, что прошлая ночь ему не приснилась. «Этого не может быть... он не мог...» К горлу подкатывает горький комок. Опустив голову на колени, Йо не может поверить, что это снова случилось...
Сквозь приоткрытую дверь спальни в комнату начал просачиваться запах крепкого кофе.
- Что?
Йо вскочил и, накинув рубашку, бросился на кухню.
Зик, как всегда со спокойным видом, наливал в чашку горячий экспрессо.
- Ты придурок! - закричал Йо.
- И тебе доброе утро... – немного удивлённо ответил старший брат.
- Ты все-таки здесь... ты не ушёл... - прошептал Йо, крепко обнимая брата за плечи.
- Я же обещал...

---

Новые арты по Shaman King Yo/ Xao Asakura/ Люблю брата)

---

Сиреневый.
Полуправда, рассказывающая о жизни полуреального меня.
“Кажется, они получились какими-то сиреневыми...” - думал я, глядя на своё отражение в стекле вагона пригородного поезда. Взгляд мой фокусировался то на проплывающих мимо гаражах, исписанных граффити, то на отражении моих волос в окне. Я чертовски устал и с ужасом думал о том, что через несколько минут поезд прибудет на вокзал и снова придётся вставать и куда-то идти. На мои сиреневые волосы какой-то мужчина смотрел так, как будто я последний наркоман или был готов убить человека за пачку сигарет.

Отвернувшись от него, я уставился на затянутое облаками небо, которое тоже казалось мне неестественно сиреневым. Осень в этом году наступила для меня совсем не резко, она как будто медленно стекала с зимнего неба на летнюю землю, но была похожа не на мелкие капли дождя, а скорее на вязкий мазут. В моём воображении наступление осени выглядело очень необычно, мне представлялось, как холодная липкая осень, мне она казалась цвета мокрого асфальта, сочиться откуда-то сверху, стекает по стенам домов, заливая нагретую землю, пропитанную запахом солнца и алкоголя, заставляя её шипеть и охлаждаться. Небо заволакивается всё той же массой, от которой воздух становится колким, а всё вокруг блестящим и склизким. Кажется, что она просачивается даже под землю к корням деревьев и высасывает из них жизнь. От этих мыслей даже подташнивает. Это ощущение может надолго вогнать в тоску, так я обычно объясняю состояние "осенней депрессии". Всё лето я провел в клубах и на ночных концертах, смешивая в различных пропорция коктейли и крепкие спиртные напитки, выясняя от какого сочетания получится лучший эффект – такой, чтобы всё тело становилось лёгким, разум помутился, но при этом не тошнило. В тех местах, где я проводил все летние ночи напролёт, люди были с такой же яркой и неформальной внешностью, как и я. С ними было очень легко, запросто можно было завязать разговор, найти общие темы или за одну ночь влюбиться. Я знал огромное количество людей из этой компании, больше сотни, но сейчас не смог бы вспомнить и десятка имён. Хорошо помню я только свою подругу, которая там была известна как Jelly. Она довольно низкого роста, немного полновата, губы её всегда, не смотря на огромное количество пирсинга, аккуратно накрашены ярко-красной помадой, а большую часть её тела покрывают татуировки с изображением диких лесных животных и птиц. Помню, как мы в очередной раз напились, и я рассказывал ей о своей безответной любви к одному парню, а потом мы стояли посреди танцпола и целовались на глазах у него и девушки Jelly. Она была намного старше меня, в свои двадцать шесть она снимала комнату в квартире у молодой парочки таких же неформалов, где часто тусовались наркоманы. У неё не было ни мужа, ни высшего образования, а работала она в маленьком магазине косметики и тратила всю зарплату на алкоголь и новые шмотки, но, не смотря на это, я всё же в чём-то ей завидовал. Дело было, неверное, в том, что она была абсолютно свободна и счастлива. Я завидовал не её образу жизни, а тому, что она хотела жить именно так и без труда это делала. Со стороны может показаться, что все люди из этого круга потеряны для общества и жизнь их бездумно загублена. На самом же деле среди них огромное количество студентов из престижных вузов, встречаются так же уже состоявшиеся дизайнеры, музыканты и даже медики, некоторые из которых уже женаты и даже имеют детей. Однажды среди этой яркой массы я и встретил девочку с серебряными волосами. До нашего знакомства я много о ней слышал, ведь мы жили в одном городке и знали одних и тех же людей. С тех пор всё чего я хотел - это снова увидеть её. Мне просто хотелось увидеть, как свет отражается в металлических шариках от пирсинга на её губах, или как она приглаживает серебряную чёлку перед зеркалом.
Поезд резко дёрнулся и остановился, заставляя подняться с нагретого мной сидения и выйти из вагона. Вокзал был пронизан порывами холодного ветра, и я покрепче завязал шарф, оставленный у меня дома девочкой с малиновыми волосами, которая была влюблена в меня, но мне не было до того никакого дела, просто это был единственный шарф, который я нашёл. Я остановился и закурил. Холодный воздух, смешанный с дымом крепкой сигареты наполнил лёгкие и окончательно отбил всякое желание идти вперёд. Прислонившись к мраморной стене, я вспомнил, как я ждал девочку с серебряными волосами у её дома, сидя на ледяных качелях. В последнее время я всё чаще стал пересекаться с ней, встречал её после работы на станции, мы вместе ехали домой и сидя в поезде, она опускала голову мне на плечо, и я чувствовал её мягкие серебряные волосы своей щекой. Когда мы выходили на нашей станции, я спрыгивал с платформы, а она обнимала меня за плечи, и я осторожно снимал её с высокого перрона, потому что она казалась мне невероятно хрупкой. Иногда рано утром она заходила ко мне, и мы вместе завтракали, я смотрел, как переливаются её волосы в лучах недавно взошедшего солнца. Потом она стала оставаться на ночь, вечером мы смотрели фильмы или я помогал ей с домашним заданием. Во сне она напоминала ангела, взглянув на неё, долго потом не можешь отвести взгляд. Когда она, уходя, целовала меня на прощанье, в голове замирала мысль, что она скоро вернётся. Эти моменты я мог вспоминать ещё очень долго, но, вспомнив о времени, потушил окурок о блестящий поручень лестницы и спустился в метро.
Лампы на потолке вагона метро мигали, делая людей и всё вокруг похожим на проекцию старой киноплёнки. Это напоминало кадры из первых чёрно-белых фильмов ужасов, но совершенно не казалось мне странным. Для каждого человека чужие, окружающие нас люди являются чем-то вроде проекции или декорации, не имеющей никакого значения, ведь никого не может по-настоящему заинтересовать то, о чем сейчас думает человек, сидящий напротив в вагоне. Но, почему-то для всех так важно мнение социума, образованного этими самыми ничего не значащими проекциями чужих людей. На наши интересы, предпочтения или внешний вид зачастую влияет мнение общества. Люди, составляющие социум, являются, по сути, деталями одной большой мозаики, только абсолютно однотонной, серой, к примеру. Однотонной потому, что всех этих людей объединяет что-то общее - расовая принадлежность, понятия морали, закона, приличия. По отдельности эти детальки не несут никакой информации и невозможно понять, какое место должна занимать та или иная деталь, но когда они все собраны в одну большую мозаику, создаётся впечатление, что они составляют что-то важное. По-моему, если представлять общество в виде мозаики, легко можно понять причину дискриминации абсолютно по любому признаку. "Детали" одного социума стремятся создать цельную картину, которая, по их мнению, является чем-то значимым и правильным, если человек думает или выглядит несоответственно принятым в этом социуме стандартам, то есть является деталькой не серой, а жёлтой или синей, "мозаика" отвергает его, не желая портить свою гармоничную идеально-серую поверхность, представляющую их понятие о том, что правильно, а что нет. Так же просто можно объяснить появление различных субкультур и движений: люди, имеющие общие интересы, не принимаемые общественным большинством, ищут поддержку у "деталей" такого же цвета, как и они сами, у людей, со схожим с ними мнением и вместе они образуют другие, разноцветные мозаики, пусть и значительно меньшие, чем большая серая мозаика социума.
Я резко остановился посреди улицы, мои суждения об обществе вдруг показались мне неописуемо глупыми, и я поклялся, что не стану никуда их записывать. С другой стороны, каждый имеет право на собственное мнение по поводу мироустройства, ведь стало появляться всё больше книг разных авторов, философствующих на тему жизни, любви, смерти и смысле всего этого, и все они абсолютно различны. Я не понимаю, почему люди, читающие книги по философии считают себя невероятно умными, ведь это же просто сборник мыслей какого-то человека, и если мнение читателя совпадает с мнением автора, он, почему то начинает страшно этим гордиться. По-моему, каждый человек способен написать книгу по философии, просто передать своё отношение к жизни на бумаге, и обязательно найдутся люди, согласные с ним. Конечно, существуют ещё такие книги, одинаково полезные для всех читателей, например, о поведении человека в различных ситуациях, или описывающие, как можно распознать ложь, но мне такие книги казались скорее справочником по биологии, в котором описывается поведение человеческого вида.
Многие любят говорить на темы философии, религии или общества, особенно когда выпьют, это, наверно, свойственно всем людям. Я не любил обсуждать вопросы, не имеющие ответа, они всегда переходили в бессмысленный спор или в хвастовство своими знаниями по этому поводу. Каждый хоть раз в жизни задумывался - «чем же заканчивается вселенная» или откуда появилась жизнь на земле». Чаще всего, наверное, в детстве, когда жизнь ещё не кажется такой жестокой и однообразной. Мир кажется чем-то огромным и непредсказуемым, и мы не думаем о том, что нам постоянно придётся иметь дело с людьми, которым глубоко на нас наплевать, придётся изо дня в день делать то, что нам не хочется, а наши мечты так и останутся мечтами, ведь на самом деле взрослость не даёт никаких новых возможностей, что бы их воплотить. Я тоже мечтал. Пожалуй, даже слишком много. Со временем я научился фильтровать свои мечты, и на корню старался задушить все несбыточные. На данный момент я мечтал накопить себе на мотоцикл, который ещё надо научиться водить, жить в отдельной квартире в столице со своей девушкой, которой у меня не было, а ещё лучше выучить английский и уехать в другую страну. Пока что я мог только учить английский.

---

Мой последний артик:3

---

^_^

---

Как всегда ТТ

Тест: Аэээ... Кто ты, да... СМ или УК?
[Уке]-[Идеал]
­­
Ласковый и нежный парень, часто не может отказать в помощи.
Обычно может за себя постоять, ведя словесную перепалку, но в реальной драке требуется помощь сильного сёме.
Бывает, злится, но быстро успокаивается.
Общительный и коммуникабельный.
Наиболее подходящая пара: [Сёме]-[Идеал]


Пройти тест

---

Моё убогое творчество^_^

---

Они были безнадёжно глупы...

В этой маленькой пародии на литературное произведение мне хотелось передать одновременно моё отношение к хорошо знакомым и близким мне людям, а также общий взгляд на те человеческие качества, которые в наше время могут сломать чью-то жизнь. Я не читаю морали, не призываю к чему-либо, но считаю, что каждый имеет право на собственные размышления.
*Имена персонажей, олицетворяющих семь смертных грехов в разных религиях мира, взяты из мифологии и демонологии. Маммон - падший ангел, живущий в аду как ангел скупости, олицетворяющий жадность и жажду наживы. Слот – с английского переводится как лень (Sloth) Демоном, олицетворяющим лень, является Бельфегор. Энви – переводится с английского как зависть (Envy), демон олицетворяющий зависть – Левиафан. Венити – переводится с английского как тщеславие (Venity). Также демоном гордости является падший ангел Люцифер. Здесь также обвиняется во лжи Асмодей - один из самых могущественных и знатных демонов. Дьявол вожделения, блуда, ревности и одновременно мести, ненависти и разрушения*

Глава – 1.
Они потеряли всё, хотя, возможно они никогда ничего и не обретали. Когда-то я восхищался ими, хотел быть похожим на них, пока не увидел, куда привела эта скользкая дорожка. Все они остались в одиночестве, в мире собственных иллюзий. До сих пор, пожалуй, никто из них так и не понял, где же он оступился и неумолимо продолжает погружаться в пучину собственной глупости.
Ближе всех когда-то мне была Венити, она создавала самые реалистичные иллюзии. Она всегда хотела быть в центре внимания, хотела быть любимой всеми, но избрав неверный путь, осталась один на один со своим тщеславием. Единственное средство, которое помогало расположить к себе людей – это ложь. Ведь сама Венити ничего из себя не представляла, но упиваясь собственными рассказами о своих достоинствах, она начинала тоже верить в них. Она искренне гордилась собой, уже не отличая свои поступки от пустых слов. Ослеплённая гордыней, она не понимала, почему же рядом оставалось всё меньше и меньше людей. Ответ, который она так упорно не хотела замечать, был очень прост – потому, что оставалось всё меньше и меньше её настоящей. Её собственный идеал забрал у неё всё, что Венити когда-то имела. Всё что ей оставалось делать, это пытаться донести как можно больше красивой лжи до своих последних слушателей, но даже те уже не придавали значения её словам. Каждому человеку нужны друзья, настоящие люди, по-своему особенные, и никто не хотел любить куклу, набитую пустыми словами. Венити ненавидела, когда кто-то не ценил её истории, она не могла простить и не могла понять, почему один за другим люди встают и уходят прямо посреди очередной такой прекрасной сказки, не желая больше её слушать. Нет, она не была плохим человеком, просто она не смогла справиться с одним из самых страшных грехов – тщеславием. Всё хорошее, что могло бы родиться в ней, было уничтожено её собственными лживыми фантазиями. Тот огонь, стремление к мечтам заменили пустые слова и она, та настоящая, померкла в ядовитом свете иллюзии. Прошло много лет, на свете появилось ещё больше людей, живущих в мире искусной лжи. Каждый в наше время может задать себе вопрос – «кто же знает меня на самом деле, кто знает обо мне только правду?», и очень не многие смогут получить положительный ответ. Я бы искренне советовал каждому не становиться такими, как моя дорогая Венити, которую я когда-то любил, любил, когда она была настоящей.
Запрокинув голову и глядя на звёзды, такие вечные по сравнению нашей дружбой, я вспоминал о давно прошедших годах. Когда-то МЫ были одним целым, прекрасным не рушимым союзом, как нам казалось. Со временем нас становилось больше. Поудобнее устроившись на мокрой от ночной росы траве, я почувствовал во всём теле невероятную расслабленность, настолько сильную, что лень было шевельнуться. Тогда я с ироничной улыбкой подумал о Слоте.
Слот был, пожалуй, единственным, кого не интересовала достоверность историй Венити. Возможно это потому, что он любил её, а возможно потому, что он был слишком ленив, чтобы в этом разобраться. Так или иначе, в итоге он оставался у Венити последней опорой, хотя опора из него была сомнительная – вид у него был такой, будто он держал небосвод со времён его создания – вечно усталый, сгорбленный, безразлично наблюдающий за происходящим вокруг. Как и все, он столкнулся с нехваткой внимания к собственной персоне. Но проблема его была совсем в другом – он был настолько ленив и скучен, что ему самому было лень подумать об этом, а если он, всё же, решал об этом подумать, то ему было скучно. Мой рассказ об этом человеке может немного усыплять, но по-другому описать его просто не возможно. У меня никогда ни возникало разногласий со Слотом, по той просто причине, что с ним не о чем было разговаривать. Меньше всего он вписывался в идеальные представления Венити, но её жажда ко всеобщей любви не позволяла оставить его. Слота конечно тоже не устраивало наше отношение к нему, но, ни одна сила на этой земле не могла сподвигнуть его к активным действиям. Его судьбой было просто нехотя наблюдать, как мимо него пролетают дни и недели. Многим надоедало ожидать чего-то от Слота и, разочаровавшись в нем, люди просто уходили. Даже трудно себе представить, сколько всего он смог бы сделать, не наткнувшись в самом начале пути на непреодолимое препятствие – лень.
Если у вас иногда бывает такое, что вам лень действовать, менять свою жизнь и продвигаться вперёд, задайте себе вопрос - «не лень ли мне тогда жить?». Обходя стороной этот страшный порок, можно многое обрести в этой жизни.
У Слота было не много друзей, одним из них был Маммон. Человек он был, в общем-то, неплохой, но скуп до безобразия. Он скупился на эмоции, на чувства и даже на слова. Мало кто мог понять, что происходило у него на душе, ведь он не мог поделиться даже этим. Казалось, он был нашим другом лишь потому, что стремился обладать друзьями. Само наличие близких людей волновало его больше, чем их поддержка. Не смотря на жадность Маммона, у него никогда ничего не было, потому что никто не знал, что же ему можно дать. Он мог что угодно оценить, даже людей, и если один оказывался более ценным, чем другой, Маммон легко променял бы его. Если в вашей голове рисуется портрет человека властного, имеющего власть над людьми, то это мнение абсолютно ошибочно. Он скорее напоминал старуху, в сотый раз бережливо пересчитывающую мелкие монетки. В том то и дело, что распоряжаться людьми он не мог, жизнь сводила его с теми, кто сам мог назначить себе цену, продажными людьми. Как и все люди, о которых я рассказываю, он не мог понять, что же не так в его жизни, почему он не чувствует себя счастливым. Маммон не так далеко ушёл от верного пути, ему всего лишь стоило делиться тем, что у него есть, его добротой, мыслями, чувствами. У него никогда не было целей, ему важно было чем-то владеть на сегодняшний день. Он боялся что-то отдавать другим, не верил людям, думая, что они оставят его ни с чем. Это недоверие и жадность и погубили его, увели в жалкий мирок, где всё продается, продается за то жалкое, что у него было. Не получая ничего взамен, не чувствуя, что им отдана частичка его сердца, люди отворачивались. Маммон был бы очень хорошим человеком, если бы дарил дорогим людям то, что он так старательно хранил, но все то, что удавалось накопить, пожирало одно отвратительное чувство - жадность. Когда в жизни появляется огромное пустое пространство, в котором не хватает чего-то очень важного, то стоит задать себе вопрос – «нужно ли мне то, что у меня есть и что же мне действительно нужно?». Умение отдавать – это важнейшее умение человека, приносящее ему много хорошего, без него просто невозможно разобраться во всём том хламе, который ты усердно копил и считал счастьем.
Есть люди, которые любят отдавать – это бесценные люди. Я очень люблю это ни с чем несравнимое ощущение, когда ты нужен кому-то. Воспоминания о близких когда-то мне людях увлекли меня настолько, что я не замечал ни ночного холода, ни приближающегося рассвета, забирающего у ночи её права. Да, существуют такие люди, которые умеют только забирать, не такие как Маммон. Мне вспомнились наши ссоры, возникающие из ничего, вспомнилась ревность, зависть, вспомнилась Энви.
Она умела только забирать, требовать, силой отнимать то, чего ей хотелось. Всегда считала, что друг – это тот, кто в вечном, необъяснимом долгу перед ней. Мы тоже считали своим долгом ей помочь, пока она не начала забирать больше, чем мы имели. Энви могла жить, только насыщаясь чужим, чужой любовью, чужой заботой. Она не отличалась ни красотой, ни умом, ни талантом, ни усердием. В своих недостатках Энви тоже винила других, полагая, что они дают ей слишком мало. Каждый должен сам найти своё счастье, Энви же требовала его от других. Постоянно считая себя несчастным, обделённым судьбой человеком, она начала ненавидеть тех, кому жилось хоть чуточку лучше, завидовать им. Все, кто больше не мог ничего дать ей, становились для неё ненавистными. Забирая чужое, Энви не приобрела ничего своего, и когда люди, уставшие отдавать, ушли, у неё не осталось ничего кроме ненависти и зависти, ведь это всё, что было её собственным. Если бы она надеялась на свои силы, требуя чего-то от себя, ей бы удалось выбраться из этой чёрной вязкой затягивающей пучины зависти. Когда живёшь надеждами на других, полагаясь на помощь или везение, стоит взглянуть на себя со стороны, понять, насколько ты беспомощен и насколько мало тебе удалось приобрести в этой жизни. Энви стоило ценить людей за то, что они рядом, за то, что они просто есть, да и любому человеку стоит задуматься - «ценю ли я людей, делаю ли я что-то для них? Знают ли они о том, что я благодарен им?». И человек, знающий, что ты благодарен ему, никогда не оставит тебя.
Из-за горизонта показался кроваво-красный огненный край солнца, разгоняя утренний полумрак. Поднявшись с мокрой травы можно было увидеть весь наш небольшой мир, в котором мы когда-то были вместе. Внизу раскинулись дома и улицы, которые были нам так хорошо знакомы, ведь там прошло всё наше детство. Но всё это прошлое, и теперь я пойду дальше, это был хороший старт для долгого пути. Я буду скучать по ним, ведь по близким людям всегда скучаешь, даже если они были такими глупцами. Их было тяжело терять, наблюдая, как один за другим они ошибаются, выбирая неверный путь. Ностальгическая улыбка заставила губы чуть дрогнуть, но по-настоящему я скучал бы только по одному человеку. Глупость была ему не знакома, именно поэтому он тоже пойдёт вперёд. Сказать, что он не грешен – это просто смешно, напротив, пожалуй, даже больше остальных, но уж точно не глуп.
Ни один грех не мог заставить Асмодея подчиниться, если только он сам выбирает его для себя. Он безжалостен, чужая глупость всегда только забавляла его. Легко избавляясь от слабых людей, Асмодей всегда притягивал к себе новых, даже не знаю, что именно в нём так сильно привлекало. Его умение прекрасно управлять людьми позволяло ему всегда добиваться желаемого, пользуясь живыми пешками. Всегда окружённый ревностью и вожделением, он чувствовал себя прекрасно, зная, что многие пошли бы на всё ради него. Люди для Асмодея – всего лишь мимолетное развлечение, которое может очень быстро ему наскучить. Пожалуй, его любимым развлечением была месть – её заслуживал любой, кто был скушён или излишне навязчив. Все эти качества в нём завораживали, даже прекрасно зная, на что способен Асмодей, я никогда не мог, да и не пытался, бороться с желанием быть рядом с ним. Я не смогу посоветовать кому-то стараться быть похожим или не похожим на него, ведь нет ни единого человека, который был бы похож на Асмодея. Не могу я также ничего сказать и тем, кто встретит такого человека как он, ведь я и сам не знаю, что будет дальше, к чему всё это может привести. Знаю лишь одно – мы не останемся на этом месте, ведь и мне, и ему всегда мало того, что мы уже имеем, мы всегда желаем большего. Собственными глазами наблюдая, насколько беспросветной может быть человеческая глупость, мы выбрали свой собственный путь, и нам было пора ступить на него. Удачи…
А кто же я, тот, кто так высокомерно судит о людях и их поступках? Неужели, я настолько на столько идеален, что считаю остальных просто глупцами? Вы просто ещё очень плохо меня знаете, но, я уверен, что вы ещё обо мне услышите.